Вячесл?в Ге?ргиевич Лук?нин (4 марта 1882, Пермь — 3 августа 1918, Невьянск) — диакон Пермской и Екатеринбургской епархий РПЦ. Причислен к лику святых Русской Православной Церкви в 2002 г.

Семья

Родился 4 марта 1882 г. - в день памяти святого страстотерпца князя Вячеслава Чешского в семье пермских дворян Георгия (Егора) Авксентиевича и Веры Павловны Луканиных.

Луканины - древний священнический род, представители которого, начиная с XVII века, несли свое служение в храмах Пермской и Екатеринбургской епархий. Георгий Авксентиевич долгие годы исполнял обязанности коллежского асессора Пермского губернского правления Министерства внутренних дел, а затем после окончания Пермской Духовной семинарии в 1875 г. преподавал русский и церковно-славянский языки в Пермском Духовном училище, с 1887 г. священник Кирилло-Мефодиевской домовой церкви г. Перми.

В семье Георгия Авксентиевича и Веры Павловны родилось семь детей: Антонин, Максимилиан, Александр, Евгений и Вячеслав. Первенец дочь Лариса умерла 6 марта 1858 г. от кори в возрасте двух лет, в честь нее вторая дочь, родившаяся 4 марта 1866 г. была названа так же Ларисой.

Биография

В 1894 г. протоиерей Георгий Луканин умер. В память об отце-священнике Вячеслав пошел по его стопам, выбрав служение Господу, поступил в Пермское Духовное училище. Одаренный от Бога прекрасным голосом, в училище нес послушание на клиросе, отдавая все свободное время пению. К моменту окончания училища в 1899 г., закончил певческо-регентские курсы при Рождество-Богородицкой церковно-приходской школе, ежегодно устраиваемые знаменитым оперным певцом, хоровым дирижером, педагогом, музыкально-общественным деятелем Александром Дмитриевичем Городцовым для подготовки регентов организуемых в Пермской губернии народных хоров. Во время экзаменов показал отличные успехи по пению, игре на фисгармонии и скрипке.

В этом же году для получения дальнейшего образования поступил в Пермскую Духовную семинарию, где проучился два года. Во время обучения в семинарии исполнял обязанности помощника преподавателя пения протоиерея Василия Стрешнева и регента второго ученического хора Иоанно-Богословской домовой церкви. Согласно Пермским Епархиальным ведомостям за 1901 г. после зимних каникул имел задолженность экзаменов по всем предметам из-за болезни. 1 марта 1901 г. по состоянию здоровья оставляет учебу, но, не покидая родных стен, становится регентом правого семинарского хора и хора духовного училища. Вскоре его приглашают петь в архиерейский хор Преосвященного Петра (Лосева) епископа Пермского и Соликамского.

В апреле 1901 г., по приглашению настоятеля Свято-Троицкой церкви протоиерея Василия Конюхова, становится регентом народно-любительского церковного хора Мотовилихи.

В 1902 г. Преосвященным Иоанном (Алексеевым) епископом Пермским и Соликамским определен помощником регента Свято-Митрофаниевской Крестовой церкви и смотрителем над певчими, живущими при архиерейском доме г. Перми.

20 июля 1902 г. указом Пермской Духовной Консистории назначен псаломщиком Свято-Троицкой церкви Кизеловского завода Соликамского уезда.

Кизеловский чугуноплавильный и железоделательный завод - основан в 1788 г. на реке Кизел правом притоке Вильвы бассейна реки Яйвы, в 211 верстах от губернского города Перми князем Иваном Лазаревичем Лазаревым при месторождении бураго железняка открытого в 1750 г., которое настолько оказалось богатым, что рудами своими снабжало в достаточном количестве все заводы Лазарева и Всеволожского. А сам завод имел превосходно устроенную плотину, все заводские здания каменные, на четырех доменных печах выплавлялся чугун, на кричной фабрике, перестроенной на пудлинговые и сварочные печи, вырабатывалось железо. Завод со всех сторон был окружен на громадные пространства древесным материалом, необходимым для заводского производства, а в дачах вблизи завода располагались богатейшие залежи каменного угля, каменоломни, прииски платины, извести и белой огнеупорной глины.

Обладая такими богатствами природы, Кизеловский завод смело развивался, привлекая своей производительностью народ из окружающих селений. В начале XX века в Кизеловской волости проживало более тринадцати тысяч человек, а Кизеловский приход насчитывал пять храмов: Троицкий в Кизеловском заводе, Михайло-Архангельский в Артемьевском руднике, Симеоновский на Губахинской пристани, Стефановский на Половинских копях, Иоанно-Христофоровский в Христофоровском руднике и девять часовен, самая отдаленная находилась в сорока верстах в Троицком руднике.

В Кизеле Вячеслав Георгиевич продолжает руководить церковным хором и вскоре знакомится со своей будущей супругой, певчей Марией Гордеевной Галкиной. 24 октября 1903 г. Вячеслав Георгиевич и Мария Гордеевна обвенчались, в то время супруге было только пятнадцать с половиной лет (9 апреля 1888 г.р.). Таинство было совершено священником Свято-Троицкой церкви Павлом Сапожниковым в сослужении двух диаконов Андрея Власова и Василия Афанасьева.

4 февраля 1904 г. Вячеслав Георгиевич удостоился высокой похвалы от Преосвященного Иоанна «за прекрасное исполнение церковных песнопений». 15 февраля ктитор Свято-Троицкой церкви Иаков Андрианович Метелкин, по этому поводу обращаясь к прихожанам храма, произнес следующую речь: «Не могу умолчать о лестном отзыве Его Преосвященства о нашем храме. Владыка удостоил его весьма лестного названия «столичного храма», храм наш требует сохранения установленных за последнее время благолепных богослужений. Торжественности богослужений способствует, главным образом, как вам известно, хорошее духовное пение, а последнее получается только при хорошо организованном хоре. Настоящий хор и регент его Вячеслав Луканин удостоился милостивого внимания Его Преосвященства, и Владыка высказал лично мне свое Архипастырское пожелание, если можно, сохранить такой хор на будущее время». К этому времени хор Свято-Троицкого храма насчитывал сорок три штатных певчих и был самым большим в Соликамском уезде.

1 апреля 1904 г. в молодой семье появился первый ребенок – дочь Галина.

С 13 сентября 1904 г. преподаватель пения в Кизеловском женском начальном училище.

В январе 1905 г. в здании церковно-приходского попечительства организует певческий кружок «для исполнения церковных песнопений и псалмов народными хорами». По его инициативе создается заводской хор, выступления которого можно было слышать в Народном доме. Здесь проводились танцевальные вечера, выступали самодеятельные коллективы, артисты драматической студии. Частым гостем здесь был и церковный хор Свято-Троицкой церкви.

25 марта 1905 г. на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы Преосвященным Павлом (Поспеловым) епископом Кунгурским посвящен в стихарь.

В 1906 г. становится членом Православного Братства святителя Стефана Великопермского.

В 1910 г. во время поездки Преосвященного Палладия (Добронравова) по Соликамскому уезду сопровождал Владыку с полным составом хора Свято-Троицкой церкви, так как он считался лучшим в округе. За что был удостоен личной похвалы и денежного вознаграждения от Преосвященного Палладия и управляющего имениями князя Семена Давидовича Абамелек-Лазарева господина Пепеляева «за прекрасную постановку хора».

С 24 по 27 ноября 1912 г. по приглашению духовенства и служащих Преосвященный Палладий обозревал Кизеловский и Александровский приходы. После архиерейской встречи и молебна о здравии Владыки Преосвященный в очередной раз выразил благодарность регенту хора - псаломщику Вячеславу Луканину. 26 ноября накануне дня памяти преподобного Палладия Александрийского, небесного покровителя Владыки Палладия, Вячеслав Георгиевич был рукоположен в сан диакона за Божественной Литургией в Свято-Троицкой церкви Кизеловского завода.

В 1913 г. награжден Юбилейным Крестом на Владимирской ленте и Юбилейной медалью в память 300-летия Царского Дома Романовых.

5 июля 1914 г. получил письменное одобрение за №305 от благочинного 1-го Соликамского округа протоиерея Николая Орлова «за умелую и прекрасную постановку хора».

18 февраля 1915 г. его хотели перевести на вакансию псаломщика к Николаевской церкви Мотовилихи, но перевод был отменен.

С 19 мая по 9 июня 1915 г. по благословению Преосвященного Андроника (Никольского) епископа Пермского и Соликамского в с. Усолье проходили церковно-певческие курсы с целью подготовки для приходов опытных руководителей церковных хоров и псаломщиков, одним из организаторов и преподавателей которых был диакон Вячеслав.

После четырнадцати лет службы в Кизеловском приходе 27 июня 1916 г. его переводят в Богоявленскую церковь Серебрянского завода Кунгурского уезда. В Клировой ведомости за 1916 г. об отце Вячеславе оставлена следующая запись: «Поведения весьма хорошего, хороший регент и чтец, катехизис знает хорошо, по должности во всем исправлен».

18 июля 1916 г. согласно прошению вышел за штат, оставаясь руководителем детского хора в Серебрянском церковном приюте.

С 29 октября 1916 г. преподаватель пения Шадринского реального училища.

11 марта 1917 г. принят в Екатеринбургскую епархию диаконом на вакансию псаломщика к Богоявленской церкви с. Зырянка Балаирской волости Камышловского уезда.

27 сентября 1917 г. по вызову Кизеловского церковно-приходского совета вернулся в Кизел на прежнее место служения.

Осенью-зимой 1917-1918 гг. ход трагических событий, вызванных захватом власти большевиками, и утверждением советской власти стремительно развивается. 30 августа 1917 г. близкий друг семьи Луканиных псаломщик Вениамин Денисов заколот красноармейцами. Кизеловские и Губахинские каменноугольные копи превращаются в место ссылки множества представителей духовного сословия. В конце февраля 1918 г. семья Луканиных выезжает в Невьянск.

Арест и мученическая кончина

4 марта 1918 г. диакон Вячеслав устраивается регентом Спасо-Преображенского собора Невьянского завода Екатеринбургского уезда, где прослужил пять месяцев и 3 августа 1918 г. был расстрелян большевиками. Случилось это поздно вечером, в городе был объявлен комендантский час. Во время очередного обхода отряд чекистов заметил свет в окне на колокольне храма, где проводилась спевка, хор готовился к престольному празднику. Красноармейцы ворвались в храм и арестовали всех, кто там находился. По сохранившимся письменным воспоминаниям Агнессы Вячеславовны Луканиной и псаломщика Александра Звекина диакона Вячеслава расстреляли среди прочих за железнодорожным вокзалом Невьянского завода. Вместе с ним пострадали еще шесть человек: жители Кизеловского завода Стефан Алексеевич Новиков и Сергий Александрович Колмаков, Кизеловской волости с. Черемиска Михаил Николаевич Оглавин, Соликамского уезда с. Городище Иаков Павлович Чукшенов, Невьянского завода Иаков Терентьевич Селянкин и Иоанн Феодорович Сохин.

Вскоре после этих событий в Невьянск вступили части Белой армии. Тело диакона Вячеслава и других жертв красного террора были извлечены из земли и перенесены в Спасо-Преображенский собор.

27 августа 1918 г. спустя двадцать четыре дня после гибели невинные страдальцы были с честью отпеты священником Иоанном Рыболовлевым в сослужении протодиакона Иакова Бирюкова и псаломщика Александра Звекина и погребены в церковной ограде. В семье Луканиных родилось девять детей: Галина, Георгий, Агнесса, Евгений, Ольга, Вера, Зинаида, Иулия. Младшая дочь Людмила родилась 31 августа 1918 г., спустя три недели после мученической гибели диакона Вячеслава. В данный момент она проживает в Австралии, ей 92 года.

Воспоминания родственников

Из рассказа внука священномученика Вячеслава Луканина Сергия Илиодоровича Галкина: «Как только железнодорожное сообщение было восстановлено, в Невьянск к отцу отправилась старшая дочь Галина. По приезду ее приютил у себя в доме местный священник Петр Иевлев, который рассказал ей о том, что ее отец был расстрелян большевиками. На ее глазах ночью в дом пришел военный комиссар и сказал, чтобы батюшка вышел на улицу. Услышав отказ, комиссар достал револьвер и хотел застрелить священника, но его жена ударила по руке, и пуля отлетела в сторону, он выбрался через окно на улицу, чтобы отпустить собаку, но там его поджидал отряд красноармейцев. Когда отцу Петру выстрелили в спину, тот упал, следом последовал выстрел в голову. Его похоронили рядом с диаконом Вячеславом за алтарем Невьянского храма. После этого Галину прятала у себя в погребе владелица сундучной фабрики купчиха Недорезова. Через несколько дней она уехала домой в Кизел за мамой, и вскоре Мария Гордеевна с новорожденной Людмилой и Галиной вновь приехали в Невьянск. В тяжелое и голодное время она осталась одна с шестью детьми, которых надо было поднимать на ноги. Вернувшись обратно в Кизел, Мария Гордеевна становится регентом церковного хора Свято-Троицкой церкви.

В 1924 г. в Кизел с гастролями приехала всемирно известная „Славянская капелла“ имени М. Д. Агреневой-Славянской. Дочь Агнесса попала на этот концерт и по его окончании подошла к руководителю Славянской и рассказала о чудесном голосе своей мамы. В 1913 г. Мария Гордеевна обучалась в Петрограде в Мариинском театре у оперной певицы Щербининой-Андреевой, которая обещала ей большое будущее, так как у нее был очень редкий голос лирико-колоратурное сопрано, но помешала наступившая война. Когда Мария Гордеевна запела, у Славяновой просто не оставалось выхода, как взять ее себе в хор. Это была хорошая и единственная возможность заработать хоть какие-то деньги для семьи, и она отправляется с гастролями по всему миру, оставив детей на попечение старшей дочери Галины. Сибирь, Дальний Восток, Япония, Филиппины, Китай… Из Шанхая хор поехал в США, и Мария Гордеевна решила вернуться в 1929 г. на родину.

В 1930-х гг. сын Георгий увозит маму и сестру Людмилу в Москву, а Галина и Агнесса остаются дома. Матушка Мария устраивается в радиотеатр, а Георгий в спасательную станцию на реке Москве, где вскоре становится начальником. Началась Великая Отечественная Война. Георгий добровольцем ушел на фронт, где в 1943 г. геройски погиб под Сталинградом. Бабушка попала в эвакуацию и вскоре вернулась в родной уральский город. Был страшный голод, все свои концертные платья, расшитые жемчугом и золочеными кружевами, были обменены на несколько буханок хлеба, чтобы как-то прокормиться.

В 1943 г. через одиннадцать лет после взрыва Троицкой церкви открылась Свято-Никольская в Общем руднике. Я вспоминаю это время так: было это зимой, стояла тридцатиградусная стужа. Прибежала тетя Галя, отворив дверь в хату, она громко крикнула радостным голосом: „Церковь будут открывать!“. Схватив водосвятную чашу, оставшуюся от отца, она побежала в храм, где трудилась несколько месяцев, не появляясь практически дома.

Наконец-то мечта моей бабушки и ее сестер сбылась, они вновь могли петь в храме Божием, что они и сделали. Мария Гордеевна вновь собрала старый хор Свято-Троицкой церкви, которым когда-то руководил ее муж — диакон Вячеслав и продолжила его дело, оставаясь регентом еще долгие годы, умерла в 1963 г.

До самой смерти она рассказывала детям и внукам о хорах, регентом которых был священномученик Вячеслав: „Вы даже себе представить не можете, как звучали хоры вашего деда“, — говорила она. Дочь Галина продолжила ее дело, стала певчей в церковном хоре, одновременно работала швеей, шила костюмы для Драматического театра, воспитала двух приемных детей: Георгия и Веру. Агнесса руководила хорами ветеранов войны и труда Кизела, Краснокамска и Перми, позднее работала воспитателем в профучилище № 29, родила четырех сыновей: Эрнеста, Сергия, Георгия и Алексия. Людмила после войны попала в Польшу, а затем в Австралию, обратно в страну ее не пустили, воспитала приемного сына Юрэка. Ольга умерла в 1933 г. Вера, Иулия, Зоя и Евгений умерли в младенчестве. Так вот сложилась жизнь у детей моего деда священномученика Вячеслава». Кизел, 2008 г.

Из письменных воспоминаний дочери священномученика Вячеслава Луканина Агнессы Вячеславовны Некрасовой: "Доживая свое столетие, хочется передать моим детям свои знания. Родилась я в Кизеле 1 октября 1907 г. в большой семье диакона Вячеслава Луканина. В шесть лет пошла в школу, которая находилась около Троицкой церкви, где проучилась три года. В 1910 г. поступила в Кизеловскую прогимназию. Наш дом располагался на Торговой улице № 7, рядом с заводом. В доме был свой сад с видом на пруд, в который мы бегали в лапотках, четыре комнаты, кухня, хлев, в зале размещался камин. В семье было свое хозяйство: корова и коза, которая почему-то жила в собачей будке. Вокзал, железная дорога, вагоны, груженные углем и железом, бараки, лапти, крапива по всем углам, прогимназия, больница, конный двор, кони в ночном поле, голубое озеро, пруд, деревни, церкви, часовни, верстовые столбы копей, шахты, литейный завод, плотина, лес, поля: Урал, Урал! Твои просторы, волнуют сердце мне всегда. Твои леса, поля и горы я не забуду никогда.

Мой папа Вячеслав Луканин был диакон, родился в Перми в семье священника. Род Луканиных древний священнический род, папа говорил, что его отец священник в четырнадцатом поколении. У папы было четыре брата: Антонин, Александр, Евгений и Максимилиан. Все они учились в духовном училище, рано осиротели, поэтому им не удалось доучиться.

В Кизеле папа с мамой создали хор, в котором пела вся наша родня, сестры мамы: Александра, Анна, Елисовета, Евдокия и их дети. Отец играл на скрипке, пианино и фисгармонии, очень любил петь. Часто у нас в доме собирались все мои многочисленные тетушки и устраивали целые музыкальные представления, в которых участвовали и мы, дети.

Отец очень любил нас, в детстве летом мы часто ходили в лес по грибы и ягоды, собирали целыми коробами. Поэтому в погребе всегда стояли бочки с вареньем, кадки с капустой и грибами. Зимой на пруду устраивали каток, который украшали елками с бумажными фонариками, вечером ярко горели плошки. Мы часто туда ходили всей семьей, катались на коньках и санках, смеялись, играли. Помню, как папа укладывал нас спать и пел колыбельные, закрываю глаза и слышу его голос:

Ночью в колыбель младенца Месяц луч свой заронил.

"Отчего так светит Месяц?" - робко он меня спросил.

В день-деньской устало Солнце, и сказал ему Господь:

"Ляг, засни, и за тобою все задремлет, все заснет".

И взмолилось Солнце брату: "Брат мой, Месяц золотой,

Ты зажги фонарь - и ночью обойди ты край земной.

Кто там молится, кто плачет, кто мешает людям спать,

Все разведай - и поутру приходи и дай мне знать".

Солнце спит, а Месяц ходит, сторожит земли покой.

Завтра ж рано-рано к брату постучится брат меньшой.

Стук-стук-стук! - отворят двери."Солнце, встань - грачи летят,

Петухи давно пропели - и к заутрене звонят".

Солнце встанет, Солнце спросит: "Что, голубчик, братец мой,

Как тебя Господь-Бог носит? Что ты бледен? Что с тобой?"

И начнет рассказ свой Месяц, кто и как себя ведет.

Если ночь была спокойна, солнце весело взойдет.

Если ж нет - взойдет в тумане, ветер дунет, дождь пойдет,

В сад гулять не выйдет няня и дитя не поведет.

Кизеловский храм был очень большой и красивый. Колокола были отлиты с серебром, поэтому звон доносился до Половинки. Мой папа часто брал меня с собой на колокольню, я помогала ему звонить перед службой.

В 1917 г. был заколот красноармейцами близкий друг родителей псаломщик Вениамин Денисов, в Кизеле становилось неспокойно, рабочие на заводе и рудниках устраивали бунты. Отец очень беспокоился за нас, детей, поэтому решили ехать в Невьянск всей семьей.

В гражданскую войну в Кизел и Губаху на каменные копи было пригнано духовенство, большей частью из Перми и Вятки и тех областей, где успели похозяйничать красноармейцы. Отец Павел Сапожников пытался им помочь, за что поплатился, его вместе с прихожанами, которые пытались его освободить, отправили в Соликамскую тюрьму.

Вот и моего отца не пожалели. Помню Невьянск, гору Лебяжку и церковь, от нее мы жили в трех километрах, у купчихи Афанассы Алексеевны Недорезовой. Забегает горничная и кричит что в заводе восстание полка автомобилистов, оно было уже не в первый раз. Против них выступили отряды красной армии, восстание было подавлено. Начались расправы, красноармейцы выжгли почти весь завод. Каждый день происходили расстрелы местных жителей. Рядом с храмом на углу дом священника отца Николая и его дочери Аглаи, их расстреляли в первую очередь. У купчихи дворник Иоганн берет двух коней и едет верхом за отцом к храму, на берег пруда, но в храме уже красноармейцы. Он прячется в большой летней усадьбе купчихи, что на пригорке, рядом с храмом, идет 1918-й год. Он наблюдает, как арестовывают отца и с ним еще семь человек. Их расстреляли в Невьянске на вокзале. Могилу копали себе сами, одного молодого отпустили.

Я верю, я жду, все будет хорошо, переживем и эти муки ада. Не тревожь мою голову Невьянск! Отцовская могила, летела пуля, ты расстрелян, твоя душа летит как ангел. Луканин Вячеслав Георгиевич, к тебе не зарастет тропа родства, я пою тебе, огонь святой. Прости мне, Боженька, что я оставила его в Невьянске. Да простит Бог все грехи, ветер и дождь смоет ХХ век и очистит. В 1918 г. большевики отобрали наш дом в Кизеле, сестра Вера умерла, и нам пришлось жить у отца Сергия Проскурякова, на втором этаже его дома. Мама уехала вместе с хором Славяновой в Китай. В доме отца Сергия разместили городской узел электросвязи, нас опять выселили. Я вышла замуж за Илиодора Сергеевича Галкина, он был верным другом, хорошим товарищем, у нас с ним родились четыре сына.

В 1937 г. нас опять выселили на улицу: «Сын Юрий спит, а я вышла на крыльцо. Вижу: на дороге мужчина, пыль. Не заходя в калитку, обращается ко мне: „Почему дом не освобождаете? Вот пройдет две недели, и выставим кроватку с вашим ребенком вот сюда“, и показывает на дорогу. Ребенку еще две недели, а мне второй удар. А ведь наша семья Галкиных получила этот дом год назад. Семья пять человек, и вдруг выселяют, де еще так грубо.

Мой второй муж Александр Валентинович Некрасов, участник войны, мы жили с ним прекрасно, по всем правилам, чего и всем хорошим людям желаю.

Брат мой Юрий погиб под Сталинградом и остался без могилы. Младшая сестра Людмила осталась без родины, слезами реки осушила. Живет в Австралии, у нее приемный сын, называет меня Ася Чечи, а я его — Юэчик. У старшей Галины своих детей нет, воспитали сына с пеленок и дочь с трех лет, у нее хороший характер, доброта, улыбка мы все ее очень любим, у нас не было девочек, она одна на всех дочь.

В голове моей седины, и мои мысли — мое богатство. Дорогой папочка, как он всех любил! Людям только добро делал, и такого человека в молодом возрасте сгубили. Прости мне, Боженька, стою на одном колене, пришла моя весна, но с опозданием. Кизел — родимая земля, мой праздник и Твой Дом Папа». Губаха, 1995 г.

Из рассказа дочери священномученика Вячеслава Луканина Людмилы Вячеславовны Пономаренко: "Икона папы передо мной, все, что буду писать, — сущая правда, без «прикрасок». Я родилась 13 сентября 1918 г. в городе Кизеле в семье Вячеслава и Марии Луканиных девятым ребенком. Старшая Галина (1 апреля 1904-16 декабря 1985), потом Георгий (4 июля 1906—1943), Агнесса (1 октября 1907—1996), Ольга (13 февраля 1910—1933), Вера (1914—1918) и я. Евгений, Зинаида, Иулия умерли еще младенцами. Вера умерла от крупа зимой 1918 г., Ольга умерла от больного сердца в 1933 г.

О папе знаю очень мало, только по рассказам мамы и сестер, он очень любил детей и сладкое. Когда приходил к маме еще «кавалером», то приносил коробку конфет и сам съедал, не замечая. Так было и с детьми. Ночью каждого ребенка будил по очереди, носил в чулан, кормил вареньем и сам ел. У папы был очень хороший вкус, ценил искусство, поэтому собирал различные этажерочки, полочки, статуэтки. Было всего полный дом. Сына Георгия учил играть на скрипке. Сочинял духовные произведения для церковных хоров.

О родителях моего папы ничего не знаю, знаю только, что у них было еще четыре сына: Антонин, Александр, Максимилиан и Евгений. Все они обучались в Пермском Духовном училище. По окончании которого Антонин был назначен псаломщиком Спасской церкви Нытвенского завода, а Максимилиан — Княже-Всеволодской с. Савино Оханского уезда.

Моя бабушка со стороны мамы — Арина, дедушка Гордей Галкины, жили в селе Ленва Соликамского уезда, были крепостными крестьянами. У них было пять дочерей: Александра, Анна, Елисовета, Евдокия и младшая Мария, моя мама. У них был еще сын, когда умер, не знаю. Дедушка умер рано от туберкулеза. Бабушка с детьми переехала в Кизел. Хорошо зарабатывала: покупала коров в деревнях, пригоняла в Кизел и продавала.

Старшая дочь Александра вышла замуж за прядника Чупина, было у них две дочери и четыре сына: Анна Кашкина (работала домработницей в доме моих родителей), Маргарита Николаева, Аркадий, Николай (убили ножом на улице), Иоанн (сидел в Сталинских лагерях, умер в 1946 г.) и Николай (погиб на войне).

Анна вышла замуж за Афанасия Сажина, было у них два сына и четыре дочери: Леонид, Серафим, Клавдия, Людмила, Екатерина и Вера.

Елисовета вышла замуж за бухгалтера Алексия Шилкова, было у них два сына и семь дочерей: Алексий, Константин, Зоя, Елисовета, Мария, Фаина, Вера. Нина и Лидия. Евдокия вышла замуж за владельца конного двора Аркадия Анциферова, было у них два сына и дочь: Анатолий, Александр и Елисовета.

Июль 1918 г., мама со всеми детьми из Невьянска поехала в Кизел к своей маме, родить меня, так как она принимала все роды у мамы. Красная армия стояла в Невьянске и в Кизеле. Вскоре Белая армия заняла Кизел, вывесили объявления, что все приезжие могут выехать, но бабушка маму не пустила: «Куда поедешь, еще по дороге родишь?».

Вестей от папы нет, мама волнуется. Старшей маминой сестры сын Иоанн Чупин решил пешком идти в Невьянск. Вернулся зимой, моя сестра Верочка лежала на столе еще не успели похоронить, сел на порог и принес страшную весть: «Дядю Вечу расстреляли…».

Дальше я уже не знаю, когда она вернулась в Невьянск, но знаю одно: ничего ей не дали из дома, только швейную машину, которую позднее в 1956 г. конфисковали. Для мамы была большая трагедия: пять душ детей, старшей пятнадцать, да и маме всего тридцать лет, без крыши над головой и без копейки в кармане. Галина рассказывала, что на ее глазах расстреляли священника в Невьянске. Он убегал, стреляли в голову, так что мозги вылетели на ворота.

Помню я себя с трех лет, было нас четверо, старшая Галина была уже замужем. Жили мы в Кизеле на Торговой улице у священника отца Сергия Проскурякова в доме-мезонине: две комнаты, балкон, широкая лестница вниз на кухню, с которой маленькая Милочка часто летела кувырком. Была у нас корова и курицы. Наша мама — героиня, поставила на ноги пятерых детей, все были сыты, одеты и здоровы. Поскольку папа приучил детей к сладкому, то все мы в этом нуждались. Сахар в советском государстве был дорогим «люксусом», но у нас в доме был всегда в достатке.

Дело идет к Пасхе, мне три года, сижу на русской печке, мама подает мне шапку с только что вылупившимися цыплятами, один еще не дошел. Приходит нищая с девочкой моих лет, мама посадила их за стол, налила суп, дала хлеб и говорит: «Отдай своего ребенка, ей ведь лучше будет у меня», — но женщина отказала.

Мама была добрая, нас не била, мы ее слушали с одного слова. Работала телефонисткой и пела в церковном хоре (она пела с девяти лет, у нее было лирико-колоратурное сопрано). Дети ходили в школу, а я часто жила у сестры Галины, у них не было детей, ее муж меня любил и просил, чтобы я его называла папой, и я звала.

Было мне четыре года, мама пошла доить корову, быстро вернулась с плачем и пустым подойником, корова умерла, да еще и от туберкулеза, мясо только на мыло. Жизнь стала тяжелей. Вскоре пришло новое горе: церковь закрыли, священник отец Сергий скрылся, мама лишилась заработка. В 1923 г. мама получила комнату с места работы, а я все больше жила у Галины. Ее муж Степан Романович Аверин был начальником железнодорожной станции Копи, им подбросили девятимесячного мальчика, они его усыновили, назвав, Георгий.

В Российской Империи был русский народный хор под управлением Агренева-Славянского, после его смерти по его стопам пошла дочь, поехала по советскому союзу набирать голоса для хора. В 1924 г. приехала в Кизел, моя мама попала в этот хор. Вначале гастролировали по Сибири, затем по разрешению Сталина выехали в Китай, Филиппинские острова и Японию. Весь хор в 1929 г. эмигрировал в США в город Сан-Франциско. Мама и еще один мужчина, житель Москвы, вернулись обратно. Пока ехали по Сибири, мама посылала нам деньги, посылки, а потом мы остались на жаловании моего брата, он работал в шахте. А где же еще мог работать сын священнослужителя? В это время семья моей сестры Галины жила в городе Котлас, я жила у них. Не знаю почему, но меня увезли в Кизел, было тяжелое время, кушать нечего, только ржаной хлеб и тот по карточкам. В сорокаградусный мороз в ботиночках бегала в школу. Сестры были еще молоды и мной не занимались. Я росла самостоятельным ребенком, сама ходила в больницу и даже к зубному врачу и это в восемь лет.

Январь 1929 г., мама вместе с певцом Леоновым вернулись с гастролей обратно в Россию. Какая радость! Все идут ее встречать, а меня погнали в школу, учительница отпустила меня домой. Бегу домой: "Мама, мама! а слезы замерзают на щеках. О Боже какая радость! зашла домой, — нашу встречу невозможно описать. Стол был заставлен как для гостей. А сколько всяких красивых вещей, подарков! Для меня кожаный портфель и красный с золотом пенал — красавец, красивые ботинки и еще много, много одежды. Деньги на билет ей дали в Хабаровском русском амбасаде.

В советском союзе для семьи священнослужителя работа только в шахте, а у нас на пять человек один работник — брат Георгий. Боясь преследований, мы сожгли все фотографии, документы и личные вещи отца.

Летом 1929 г. приехал из Москвы гость Леонов, он взял моего брата к себе. Георгий поступил в Московский музыкальный техникум на дирижера. Располагался он на улице Герцена. Мы остались в Кизеле без квартиры и без средств. Ольга вышла замуж, Агнесса жила у тети Анциферовой, а мы с мамой у тети Шилковой.

Январь 1930 г., мы у сестры Гали Авериной, они жили около Екатеринбурга, на разъезде 93. Муж был начальник станции. Мама что-то не поделила с дочерью, и мы ушли пешком три километра в город Первоуральск. Там нас никто не знал. Маме дали комнату и работу, а вот какую не знаю, я ходила в школу.

В мае 1930 г. мы приехали в Москву к брату, жили в общежитии музыкального техникума в одной комнате вместе с мужчинами. На беду приехала сестра Ольга, оставила мужа в Барнауле, он был артист и много пил. Георгий получал стипендию и ходил подрабатывать — выгружал вагоны на станции. Жить-то надо где-то. Тогда Георгий подписал какойто контракт, надо было выехать из Москвы на работу в другой город, а нам дали для семьи одну комнату — девять квадратных метров, но он не поехал, а нас как-то не трогали.

Брат был комсомолец, в техникуме он был секретарем комсомольской ячейки. В те годы было — что осень, то на уборку картофеля. Посылали из разных организаций города людей на помощь колхозникам. Обратились к брату, он дал партию студентов. Вернулись они охрипшие с огрубевшими руками. Профессора с претензиями к моему брату, что не могут заниматься с такими студентами. Вторую партию он отказал, его как оппортуниста выбросили из комсомола и техникума. Слава Богу, они еще не знали о его происхождении.

Все дети Вячеслава Луканина имели хороший слух, все пели и играли на инструментах. Георгий на многих, так как учился на дирижера. Ольга — скрипачка и живописец, она училась в Московском художественном техникуме. Галина и Агнесса играли на гитаре и аккордеоне. Я играю на балалайке и гитаре, у меня голос как у мамы лирико-колоратурное сопрано, но он не поставлен.

В 1931 г. Ольга заболела ангиной, осложнение на сердце, два года лежала и в мае 1933 г. умерла. Пришли с похорон, все вещи на улице, нас выселили. Меня выслали в Кизел к сестре Галине. Брат пошел работать на метро, ему дали комнату, тогда я вернулась обратно. А мама все время работала в радиотеатре гардеробщицей и одно время пела в хоре Пятницкого.

В 1934 г. мама познакомилась с одним мужчиной, звали его Иоанн Никитич Посапцев, и он увез ее в деревню. Я осталась на иждивении брата, он до сих пор был не женат. Из этой комнаты нас опять выставили на улицу, так как метрострой дал комнату в чужом доме, и мне пришлось уехать в Кизел. Брат получил две комнаты в Чухлинке, пятнадцать минут от Москвы электричкой. Я закончила восьмой класс. Брат в отпуск уехал в Кизел. Сосед мне предложил поработать летом на метрострое. Месяц проработала на поверхности, а потом взяли в шахту машинисткой. Брат вернулся, и был тяжелый разговор с мамой, она привела в наш дом мужа. Как она могла допустить это? Я зарабатывала четыреста пятьдесят рублей, — это были хорошие деньги для семьи, учиться я больше не пошла. Брат ушел с метро, записался на курсы матросов-спасателей и уговорил меня. Первый год работали спасателями. Зимой опять курсы: брат учился на начальника станции, а я на легкого водолаза. Вскоре он становится помощником начальника станции Ленинские горы, а я — легким водолазом — первая девушка в советском союзе. Ну, как в таких случаях полагается, моя фотография во всех газетах, идут письма со всего союза.

Георгий Луканин был энергичный мужчина, все и везде его уважали, был хороший работник и организатор. В 1938 г. его поставили начальником станции, а старого начальника Шелито, назначили в помощники. И вот еврей Шелито и украинец Плотицын донесли на моего брата, что он враг народа. Ночью его арестовали, он отсидел восемь месяцев на Лубянке. Московский суд его оправдал и назначил работать на старое место, а если бы знали, что из семьи священнослужителя «упекли» бы, как и отца. Получил зарплату за восемь месяцев. Я в это время работала в Мамонтовке водолазом, там я поймала малярию. Доктор предложил сменить климат, и я вернулась в Кизел к сестре Галине. Началась Великая Отечественная Война, у брата Георгия было плоскостопие и его не взяли, тогда он добровольцем ушел на фронт где геройски погиб под Сталинградом в 1943 г. Муж мамы умер, и она вернулась в Кизел в 1941 г. Война, работы нет, не так уж приятно жить на иждивении сестры.

В 1942 г. в техникуме открыли госпиталь, каждый день в Кизел приходили эшелоны с сотнями раненых. Много было смертей. Хоронили их тут же рядом на кладбище. Я и Агнесса поступили на работу, нужно было организовать и приготовить буфет. Мама принимала вещи раненых и записывала их. Несколько месяцев проработала, вызывает меня главный врач, вручает мне письмо и посылает в военкомат. В военкомате начальник спрашивает: «Читали приказ? Говорю: да. Сказала, что у нас в семье только брат может защищать родину. Он подумал и говорит: „Что же я, девочка, с тобой сделаю, если пошлю обратно, тебе же будет хуже“. Тогда он послал меня в другой госпиталь, но я не пошла, так как он был далеко, а я боялась ходить ночью. Я оказалась врагом народа, а потом уволили и Агнессу и маму. Позднее сестра Галя рассказывала, как это кладбище превратили в стадион, а на том месте, где хоронили солдат, выстроили аттракционы. Вот такая в то время была благодарность и награда. А ведь говориться: „Ни кто не забыт, ни что не забыто“, так ли это? Ведь и сегодня я просто уверена, что это святое для нас старых жителей Кизела место находится в величайшем глумлении. А ведь оттого, что на стадионе не стоят памятники и кресты, это место не перестало быть кладбищем, ведь прах все еще лежит там, а их кровь течет в наших венах.

Летом 1942 г. в Кизел эвакуировали с Киева станковый завод, цеха еще не были закончены. Завод производил мины, я работала контролером, проверяла резьбу, весь перед в керосине, фартуков не было. Брат меня просил: „Береги маму, мужей можешь иметь несколько, а мама только одна“. И мама всю войну была со мной.

В 1945 г. я вышла замуж за польского еврея Леонида Сандлера. Через год мы выехали в Польшу. Мой муж был портной, из очень бедной семьи, все погибли в лагерях Гитлеровской Германии. Я очень хотела ребенка, я, как и мой отец, очень люблю детей. Мой муж не хотел иметь детей-суррогат, он говорил, что ребенок не будет принадлежать ни к твоей, ни к моей нации. Давай лучше адаптуем какого-нибудь, он уже есть несчастливый, а мы его осчастливим.

В 1947 г. мы адаптовали мальчика, которому было всего три недели, мать его отдала мне в руки. Сына назвали Юрий в честь моего погибшего брата, постепенно в английском звучании оно стало звучать как Юрэк. В Польше был страшный антисемитизм, но мы его не чувствовали. Мой муж был порядочный человек, умел с людьми жить, и нас все в доме уважали. С 1959 г. много евреев стало уезжать из Польши в США, Израиль и Австралию. В 1960 г. муж получил приглашение из Австралии от друга детства, мы решили что поедем. 13 марта 1961 г. выехали из Польши, через два месяца, 13 мая, прибыли в Мельбурн.

Время было тяжелое, безработица. Муж получал по безработице, а я пошла работать домработницей. Позднее работала в доме престарелых, мыла посуду и полы. Летом температура доходила до сорока пяти градусов жары, на улице как в русской печке. Муж уже работал по специальности. В 1963 г. я пошла работать на трикотажную фабрику, это был настоящий ад, языка не знаешь, куда пойдешь? Только и работали у евреев, они все тут из Европы. Я обслуживала вязальные машины, одна должна была обеспечить материалом всю фабрику. Приходилось работать в выходные и праздники по четырнадцать часов в сутки, когда все работники отдыхали.

Сын окончил школу. Началась война во Вьетнаме, стали забирать всю молодежь на войну. Мы отправили его в Польшу, там он прожил два года. В это время мой муж заболел миастенией, болел три года. Поскольку я работала, то ему дали пенсию, всего три доллара на две недели. Я зарабатывала пятьдесят долларов в неделю, тогда сыну тоже пришлось идти работать. Вскоре муж умер. Через два с половиной года я вышла замуж за Илью Пономаренко. Сын уехал в Израиль до Кибуцу к брату моего мужа. Он ему раскрыл нашу тайну: „Ты не еврей, а адаптованный католик. Мать твоя русская, ты мне не родня, у меня родня только жена и дети“. Для него это был шок, он не знал, что он приемный. Мой новый муж забрал меня с фабрики, и я не работала. В 1975 г. он заболел раком легких, я пошла работать продавцом-кондитером. Муж вышел на больничный, уже еле держался на ногах. В обеденный перерыв подъезжал на машине, увозил меня на берег океана, там ели второй завтрак и обратно на работу. Готовил хорошо, работал поваром в госпитале. 3 января 1976 г. он умер. Оба мужа были с добрым сердцем и душой.

В 1980 г. я вышла на пенсию, так вот и жили — пенсионерка и безработный сын. В 1988 г. ему удалось получить работу в богатой организации „Департамент несчастных случаев“, где и работает до сих пор. Жениться не успел, не курит и не пьет, джентльмен. В 1990 г. купили дом со всеми удобствами: огород, сад и теперь я отдыхаю.

Столько выстрадала с детства, без отца и матери, ведь она была за границей. Потом болезнь Ольги в Москве, и везде была я. В Австралии этот климат, это унижение: без знания английского языка остаться без мужа в чужой стране, без крыши над головой, без копейки за душой, но русская душа выдержала. Теперь все хорошо, у меня прекрасный сын с доброй душой. Я еще работаю в саду и огороде, сама себе все шью, вяжу на спицах, собираю раковинки на пляже, оклеиваю рамки и разные вещи». Мельбурн, Австралия. Сентябрь, 2009 г.

Канонизация

Определением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Священного Синода Русской Православной Церкви от 17 июля 2002 года, диакон Вячеслав Луканин прославлен как священномученик и причислен к Собору новомучеников и исповедников Российских, согласно документам, предоставленным Комиссией по канонизации святых Екатеринбургской епархии. 16 августа 2003 года архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий (Морарь) совершил чин прославления священномученика Вячеслава в Спасо-Преображенском соборе г. Невьянск.

В 2007 году воспитаницей иконописного отделения Пермского Духовного училища Татианой Шляпниковой по найденным фотографиям была написана «поясная» икона, а в 2008 году иконописцем Екатериной Бартовой в г. Кунгур «ростовая» икона священномученика Вячеслава для храма святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских г. Кизел.

Память священномученика Вячеслава совершается в день его кончины — 3 (16) августа, в Соборе Пермских святых — в воскресенье после памяти Стефана Великопермского (26 апреля (9 мая)), а также вместе с Собором новомучеников и исповедников Российских — 25 января (7 февраля).

Ссылки

• Гоголев А., свящ. Жизнеописание священномученика Вячеслава Луканина, диакона Кизеловского. / свящ. А. Гоголев. – Пермь, 2009.
• Вячеслав Луканин // Православная энциклопедия
• Житие священномученника Вячеслава Невьянского